Одним из моих самых любимых писателей является Венедикт Ерофеев. Я очень люблю его перио-дически перечитывать, особенно его записные книжки. Они сделаны в формате, как бы сейчас сказали, блога. Писатель записывал свои случайные мысли и наблюдения, а также выписывал себе на память понравившиеся выражения и цитаты. И вот, вчера, читая эти самые записные книжки, я обратил внимание на одну цитату, явно взятую автором из какого-то текста и показавшуюся ему, по-видимому, забавной: «… драгоценные мысли Мухтара Ауэзова касательно Абая Кунанбае-ва…»
Я сразу вспомнил лето 2007 года. Мне тогда посчастливилось встретиться с писателем Михаилом Елизаровым, приехавшим из Германии на презентацию своего нового романа «Библиотекарь». И так сложилось, что я повел его на экскурсию по Москве. Естественно по центру города. Зашли мы и на Чистопрудный бульвар. И вот тут нас ждал сюрприз. Прямо напротив ресторана, того, что возле самого пруда, возвышался монументальный бронзовый восточный старец в окружении ка-ких-то маленьких каменных истуканчиков, похожих на тех, какие ставят у нас в парках для детей. Надпись на мощном пьедестале гласила, что перед нами великий казахский мыслитель, просвети-тель и т.д Абай Кунанбаев. Объяснить Мише, кто такой Абай Кунанбаев и как он оказался в запо-ведной зоне Москвы я тогда не смог.
Об Абае (Ибрагиме) Кунанбаеве, великом деятеле казахской культуры, жившем и работавшем на рубеже 19-20 веков, я узнал позже, и причем только хорошее. Этот человек очень многое сделал для пропаганды среди своего народа западной, в основном русской, кстати, культуры. Он перевел на казахский язык Пушкина и Лермонтова, и в своем духовном завещании казахам открыто напи-сал, что русский язык и культура – это ключ к осмыслению мира. Абай Кунанбаев, вероятно, дей-ствительно заслуживает того, чтобы быть увековеченным в бронзе, в том числе и на территории Москвы. Но кто и как должен принимать решение, стоять или не стоять Абаю на московской зем-ле и, если стоять, то где конкретно?
Установка памятников, особенно деятелям искусства и культуры штука очень тонкая и непростая. А в Москве, одном из сосредоточений великой русской культуры, всегда относились к этому во-просу довольно трепетно. Стоит вспомнить хотя бы установку знаменитого памятника Гоголю ра-боты Андреева, того самого, где великий писатель сидит, кутаясь в шинель. Казалось бы, Гоголь всем известен и любим народом, и последние годы прожил в Москве, и с художественной точки зрения памятник был наконец-то одобрен ведущими представителями московской общественно-сти тех лет, и установку его приурочили к 100-летию со дня рождения писателя, однако, все равно, после его открытия 26 апреля 1909 года, на создателей монумента обрушилась целая лавина кри-тики.
Вот, например: ««Не захотят многие этого памятника с больным Гоголем, не захотят пугливо ку-тающейся фигуры, дрожащего от холода, прячущегося от людей, с птичьим профилем, с бессиль-но поникшей головой. Может быть, они правы. Может быть, необходим другой памятник Гоголю — памятник могучему творческому гению, но нужен и этот... Страшный, кошмарный символ», или вот еще: ««Гоголь г. Андреева — лицо субъективное и мало говорящее сердцу русского чело-века... Это не Гоголь, которого мы знаем и любим...» и таких заявлений были сотни. Мало того, ходили упорные слухи, что председатель Московского археологического общества, графиня П.С. Уварова пообещала 12 000 рублей (громадные тогда деньги) тому, кто снесет памятник. Вот такие кипели страсти. И это вокруг увековечивания памяти Гоголю!
Что же произошло с открытием памятника Абаю Кунанбаеву? Когда появились слухи о его гото-вящейся установке, начала работать инициативная группа, пытающаяся этому помешать. Кстати, в свое время именно похожая группа из жителей окрестностей Патриарших прудов не допустила у себя в районе установку памятника по булгаковским мотивам. Писались письма властям, собира-лись подписи у местных жителей, которые, понятно, были не в восторге от готовящегося меро-приятия.
Но, к сожалению, в случае с памятником Кунанбаеву вопрос оказался политическим. И тут уж по-нятно, что никакая инициативная группа ничего поделать не смогла. 4 апреля 2006 года памятник торжественно открыли президенты России и Казахстана, дав старт году Абая в России и году Пушкина в Казахстане.
Заслуги у Абая Кунанбаева перед казахским и русским народами несомненно имеются. Но кому известен этот человек в России, кроме узкого круга специалистов? К тому же казахский мысли-тель никогда не жил и не работал ни в Москве, ни вообще в России. Может быть, его памятник был бы более уместен там, где его сумели бы по-настоящему оценить, например, во дворе русско-казахского культурного центра или другой похожей организации? Не думаю, чтобы казахи были бы очень довольны появлением в каком-нибудь из любимых мест своей столицы монумента, на-пример, очень хорошему, но никому не известному русскому переводчику стихов Абая. (Хотя мо-жет быть таковой уже и установлен).
Появившись на Чистопрудном бульваре, Абай Кунанбаев занял место в ряду других памятников, в разное время установленных на бульварах. Среди них памятники Пушкину, Гоголю, Есенину, Шолохову, Высоцкому и другим. Сопоставим ли он с ними? Даже не знаю ответа на этот вопрос, потому что среди моих знакомых не нашлось ни одного знатока творчества Кунанбаева.
Ответа на эти вопросы у меня лично нет. Зачем памятник Кунанбаеву на Чистых прудах? Или за-чем памятник де Голлю у гостиницы «Космос» на ВДНХ? Хорошая идея памятного знака дружбы между народами в своем исполнении вылилась в нечто вызывающее отторжение. Чего удивляться, что не прошло и месяца после открытия монумента Кунанбаеву, а милиция уже вовсю искала его осквернителей?
Одним словом, мне кажется, что к вопросам установки того или иного памятника надо подходить тщательно и неторопливо, и все- таки побольше интересоваться мнением народа.
А вы как думаете?
При подготовке материала использованы материалы сайтов:
www.m-mos.ru и http://sda777.narod.ru